Королевский замок и палатки русской армии на Замковой площади, 1861. Фото: Кароль Бейер / Варшавский национальный музей
Резиденцию польских королей стали официально именовать «бывшим Королевским замком». Теперь замок служил резиденцией присланных из России генерал-губернаторов, в чьих руках оказалась судьба польского населения города. Один из наиболее драматичных эпизодов в истории замка произошел после восстания 1830 года, когда ценнейшие произведения искусства — скульптуры, картины и антикварная мебель, — напоминавшие о его прошлом, вывезли в Москву и Петербург. Значительная часть роскошных интерьеров была оформлена по-новому — в византийском стиле. Передние комнаты — переоборудованы в казармы для стражи и отряда кубанских казаков. Строго говоря, от прежнего замка остались лишь стены.
Тем не менее символическое значение Королевского замка оставалось огромным. На протяжении всего XIX столетия его изображение чаще других можно было встретить на фотографиях, открытках, вывесках, товарных знаках. Для поляков замок стал неофициальным польским гербом, заменив собой запрещенного властями орла. Площадь перед замком превратилась в арену борьбы за символическое главенство. Здесь Николай I устроил пышную церемонию коронации самого себя Царем Польским (для церемонии был построен специальный амфитеатр). В начале 1860-х здесь же проходили патриотические демонстрации, жестоко подавлявшиеся, несмотря на их мирный характер. После этих событий российские войска установили на площади палатки (см. иллюстрацию).
Вид на Александровский мост со стороны района Прага, источник: Polona.pl
В ходу были оба наименования. Главный мост через Вислу назвали в честь царя, но поляки упорно называли его по имени инженера Станислава Кербедза. Варшавяне бойкотировали церемонию открытия моста из-за присутствия на ней губернатора Берга и парада царской армии. Согласно традиции, следующий мост через Вислу, строительство которого началось в 1900 году, получил название «Николаевский» в честь «светлейшего государя императора Николая II».
Дворец Сташица на ул. Краковское предместье, источник: Polona.pl
Русские не только возводили новые здания в столице, но и перестраивали уже существующие в русском стиле, нередко уничтожая настоящие жемчужины местной архитектуры. Подобная участь постигла Дворец Сташица, построенный в 1820-е годы по проекту Антонио Корацци для Королевского общества друзей науки. В 1892–1895 годах дворец был полностью перестроен в византийско-русском стиле. Фасад, а также ряд резных элементов облицевали майоликовыми изразцами. Сверху надстроили золоченый купол, по четырем углам крыши добавили по островерхой башенке и в завершение возвели колокольню с десятью колоколами. В зале, где прежде проходили заседания Королевского общества друзей науки, устроили православную церковь. В здании также располагалась первая русская мужская гимназия. Полякам не понравился новый облик Дворца — он напоминал им большой расписной русский горшок, — так что в народе его прозвали «Византийский пряник за спиной Коперника», памятник которому стоял неподалеку.
Памятник Копернику, 1903–1906, источник: Варшавский национальный музей
Долгое время Колонна Сигизмунда и памятник Копернику оставались самыми «польскими» точками на карте Варшавы. Коперник имел особенно важное значение в польско-русской борьбе за памятники. В условиях, когда новые символы польскости были под запретом, статуя Коперника работы датского скульптора Торвальдсена напоминала варшавянам о минувшей славе их страны, родины гениального астронома.
БРАНДЕС:
Коперник Торвальдсена, популярный в Варшаве настолько, что простые люди любую статую называют «коперником», весь покрыт грязью, но его никогда не моют. Постамент разрушается, но его никто не ремонтирует.
Улица Федора Берга (сегодня улица Траугутта), 1915, источник: Polona.pl
Названия варшавских улиц тоже подверглись русификации: некоторые были переименованы в честь русских героев, главным образом тех, кто особенно отличился в расправе над поляками. Граф Федор Берг был последним наместником марионеточного Царства Польского. Своей репутацией он обязан, среди прочего, кровавому подавлению Январского восстания. Название соседней Эриванской улицы было связано с Иваном Паскевичем, графом Эриванским, получившим этот титул за взятие Эривани в ходе русско-персидской войны.
Памятник семи генералам, 1890–1899, фото: Мауриций Пуш, источник: Polona.pl
Памятник — гигантский чугунный обелиск с четырьмя позолоченными двуглавыми российскими орлами и восемью львами у подножья — был открыт на Саксонской площади 29 ноября 1841 года, в годовщину начала Ноябрьского восстания. Первые эскизы монумента выполнил сам Николай I. Он же придумал и надпись, нанесенную на постамент на польском языке.
Однако обелиск не пользовался популярностью среди варшавян, которые прозвали его «памятником позору», «памятником изменникам». Увековеченные семь польских генералов были убиты мятежниками в ночь начала восстания за отказ возглавить его.
В связи со строительством собора св. Александра Невского в 1899 году обелиск перенесли на более тихую Зеленую площадь, где его постоянно портили местные жители.
На роскошном гранитном пьедестале покоятся четыре металлических льва. Рядом с подножьем обелиска — страшного вида геральдические орлы о двух головах сверхъестественного размера. Надпись на русском и польском над именами гласит: «Полякам, погибшим в 1830 году за верность своему Монарху». Очень похоже, что этот обелиск в Варшаве — инородное тело!
И памятник Паскевичу, и памятник семи генералам стали символами российского господства, напоминанием о прошлом города, а также зримым свидетельством российской версии истории.
Памятник Мицкевичу на улице Краковское предместье, открытка, источник: Polona.pl
Памятник польскому национальному поэту эпохи Романтизма воздвигли в Варшаве к столетию со дня его рождения, в 1898 году. Полякам удалось установить его в центре города благодаря кратковременной политической «оттепели», начавшейся с воцарением Николая II. И до, и после этого увековечивать память знаменитых поляков было строжайше запрещено. И вот парадокс: памятник появился в то время, когда большая часть наследия Мицкевича не допускалась к публикации. Чуть ранее запретили даже оплачивать мессу в годовщину смерти поэта. Власти утверждали, что у него не было семьи в Варшаве, хотя подлинной причиной запретов стал страх, что подобное событие может дать толчок к патриотической манифестации.
Около восьмидесяти пяти тысяч человек пожертвовали средства на возведение памятника. Полиция и армия участвовали в церемонии открытия, происходившей в абсолютной тишине — на речи не было дано разрешение, — лишь в конце оркестр исполнил «Полонез» из оперы Станислава Монюшко «Галька».
Говорили, что русские власти позволили увековечить память Мицкевича при условии, что статуя будет ниже памятника Паскевичу по соседству. Монумент был отлит в соответствии с этими рекомендациями, но установлен на более высоком постаменте: если бы памятники поставили рядом, польский поэт смотрел бы на генерала свысока.
Александро-Невский собор в Варшаве, ок. 1916, источник: Polona.pl
В ходе раздела Польши российские власти превращали католические церкви в православные или строили новые. Так в Варшаве, где православное население составляло всего десять тысяч человек, появилось более двадцати церквей и часовен, выполнявших двойную функцию: помочь русским чиновникам «чувствовать себя в Польше как дома» и напоминать полякам о российском господстве. Православные церкви возводились по всему городу: на центральных улицах и окраинах, вблизи вокзалов — они были призваны возвышаться над городом, чтобы их невозможно было не заметить. Вот как объяснял это социалист-активист Леон Василевский:
Эти здания возводятся русским правительством не для религиозных целей, потому что горстке местных православных не заполнить их все. Их единственная функция — украсить город в русском стиле.
Самым ярким воплощением такой политики стал собор Александра Невского на Саксонской площади — самый грандиозный и дорогостоящий храм на западных окраинах Российской империи. Его строительство продолжалось двадцать лет и закончилось к трехсотлетию дома Романовых. Золотые купола и 70-метровая колокольня, которую поляки прозвали «православной водонапорной башней», возвышались над городом. Генерал-губернатор Варшавы в официальном документе писал:
Новый собор в Варшаве должен свидетельствовать своим наружным видом и внутренним содержанием о величии господствующей Церкви в Русском Государстве.
Памятник Паскевичу на улице Краковское предместье, 1917, источник: Polona.pl
Церемония открытия памятника состоялась 3 июля 1870 года в присутствии царя Александра I. Долгие годы памятник оставался символом безжалостного российского правления в Польше.
Он увековечил наместника Царства Польского, период правления которого (1832–1856) поляки прозвали «ночью Паскевича». Царство Польское было низведено до роли одной из российских провинций. Власть ввела широкомасштабную цензуру, в Варшаве построили Цитадель, а многих польских патриотов сослали в Сибирь.
Место для установки памятника ненавистному «Князю варшавскому» — такой титул фельдмаршал получил за заслуги в русско-польской войне (1830–1831) и усмирении Варшавы — было выбрано не случайно. Перед дворцом Наместника на престижном Краковском предместье первоначально стоял памятник герою борьбы за независимость князю Юзефу Понятовскому. Памятник так досаждал Паскевичу, что тот распорядился убрать его и перевезти в свою резиденцию в Гомеле.
Варшавяне не раз обливали памятник Паскевичу краской, «украшали» его оскорбительными надписями, так что в конце концов властям пришлось поставить подле него городового, круглосуточно охранявшего бронзового наместника. Брандес:
Единственный памятник в хорошем состоянии — колоссальный монумент Паскевичу в центре главной улицы, Краковского предместья, воздвигнутый в знак благодарности, потому что в сентябре 1831 года, когда последние героические защитники города сдались, «он, как палка палача, верен, прям, исправен» (Мицкевич), захватил редуты под Варшавой и вошел в город. А еще громадный железный обелиск, увековечивший имена поляков, которые в 1831 году доносили на своих соотечественников и были за то повешены или расстреляны как предатели или шпионы.
Дворец «Гражданского общества», 1890–1899, фото: Мауриций Пуш / Polona.pl
Брандес приехал в Варшаву в сезон балов и карнавалов. Город мрачен, но в то же время полон жизни. Брандес ходит по балам, посещает он и прием во дворце «Гражданского общества». Даже среди забав не убежать от политической напряженности. Русских чиновников бойкотируют на польских балах — приглашать их на прием в патриотических кругах считается моветоном. Эти светские мероприятия не подлежат русификации и позволяют поляками приятно провести время в стране, на судьбу которой они не могут повлиять. Литератор Антон Залеский отмечал:
Закрытый доступ к должностям и карьерам в сфере государственной службы, к ассоциациям более общего рода, к академическим и университетским должностям, угнетение и произвол во всех сферах жизни […] словом, все наши беды и повседневные волнения не могли не повлиять на общественную жизнь, на темы разговоров, на умы и настроения молодежи обоих полов. Карнавалы и балы стали скорее средством убить время, нежели развлечением.
Церковь святого Флориана, источник: Polona.pl
Политизация религиозной сферы и связь Православной церкви с государством дали толчок строительству множества костелов в противовес «государственным» православным церквям. Церковь св. Флориана, расположенная на правом берегу Вислы, рядом с русской церковью св. Магдалены, — пример этого польско-русского противостояния. Она была построена в одном из подстилей готики, характерном для висленско-балтийского региона. В то время в Европе развивалась концепция национальных стилей — архитектурных тенденций, характерных для каждой страны. Царские власти видели в неоготической архитектуре, вдохновленной польским средневековьем, лишь безобидную вариацию западных веяний, а для поляков она была политическим символом.
Варшавская цитадель, место казни, ок. 1922 г., источник: Polona.pl
Цитадель довлеет над городом, а служащие в ней солдаты следуют строгому приказу: ни в коем случае не допустить нового польского восстания. Здесь томились в заключении несколько поколений польских мятежников, многие выдающиеся борцы за независимость и революционеры были повешены на ее крепостном валу. Чтобы ни у кого не осталось сомнений в сути происходящего, в 1879 году вся Варшава была объявлена крепостью, окруженной русскими гарнизонами. Брандес заключал:
Обитателям города не оставили иллюзий.
Брандес цитирует слова Николая I, который во время посещения Варшавы объявил, обращаясь к приветственной делегации, что Цитадель была призвана не защищать город, а усмирять его. Он открыто сказал полякам о том, что произойдет, если они будут «упрямо лелеять мечту об отдельной национальной, независимой Польше и все эти химеры». Свою речь он завершил следующими словами:
По велению моему воздвигнута здесь цитадель, и я вам объявляю, что при малейшем возмущении я прикажу разгромить ваш город, разрушу Варшаву и уж, конечно, не я отстрою ее снова.
Большой театр — Национальная опера, 1896, источник: Мазовецкая цифровая библиотека
В свой первый вечер в Варшаве Брандес отправляется в Большой театр (прежде он назывался «Национальным», но теперь это слово в списке запрещенных). Он смотрит «Двенадцатую ночь» Шекспира; в одной из главных ролей — знаменитая Хелена Моджеевская. Брандес отмечает: «Сцена — единственное место, где можно публично говорить по-польски».
Эта необычная ситуация спровоцировала настоящее «театральное безумие» в Варшаве XIX века. Писатель Антон Залеский, публиковавшийся под псевдонимом «Баронесса N», отмечал:
Любой, кто часто бывает в Варшаве, не может не заметить несоразмерный вес театра в жизни общества […]. Театр возбуждает все наши страсти, которые выходят на волю где-то еще в общественной жизни. […] Театр — предмет всеобщего интереса, и временами требуется сверхъестественное усилие, чтобы отвлечь от него внимание публики и направить в другое русло. Во всем мире театр занимает людей только вечерами, в час спектакля, тогда как здесь он занимает наши мысли весь день, с утра до вечера. Не существует города, более подходящего для театра, чем Варшава, потому что нигде так не помешаны на театре, как у нас. Причина этого проста. Нигде театр не играет такую важную роль, как у нас. Эту важность породила политическая ситуация. Театр — единственное общественное заведение, в котором еще звучит польский язык.
Театр также стал ареной патриотических речей и жестов. Публика бойкотировала гастроли русских трупп. Польский язык был разрешен на сцене по экономическим причинам, иначе польские театры обанкротились бы. Во времена Брандеса у всех на устах была история Игнация Нойфельда: семнадцатилетнего гимназиста, после спектакля преподнесшего Хелене Моджеевской венок, увитый белыми и красными лентами (цвета польского флага). Его выгнали из школы, и он покончил с собой. Похороны Игнация вылились в национальную демонстрацию.
Императорский Варшавский университет, источник: открытые ресурсы
Императорский университет, возникший на месте ликвидированной польскоязычной Варшавской главной школы, отличала крайняя степень идеологической тенденциозности. Преподавали в нем только на русском языке. Министр народного просвещения Дмитрий Толстой заявлял:
Главнейшая цель университета должна состоять в сближении Привислинского края с остальными частями империи, в том, чтобы доставить жителям средства к образованию, но, чтобы оно послужило не во вред, а на пользу государству.
Брандес заключал:
Польский язык полностью запрещен в университете. Все лекции, не важно, читает ли их русский профессор или поляк, должны быть на русском. Даже история польской литературы не может читаться на национальном языке. Да что говорить, в университетских коридорах студентам запрещено беседовать друг с другом по-польски.
Улица Новый Свет, источник: Polona.pl
Русская диаспора представляла собой довольно закрытое сообщество, изолированное от польского. У царских солдат и чиновников были свои любимые адреса в городе, свои магазины и места встреч. Улица Новый Свет стала центром культурной и общественной жизни. Русскоязычные путеводители называли ее «местным Невским проспектом». В соседних зданиях располагались русские книжные магазины, даже лавка зеленщика с товарами из России. Неподалеку находилась часовня и русская средняя школа. Однако самой важной точкой на карте и любимым местом развлечений русских, расквартированных в Привислинском крае, стал «Русский клуб». В нем были дорожки для боулинга, биллиард и тир, устраивались балы, концерты военных оркестров и выступления русских театральных трупп.
