Польша - где это

ГЛАВА 8

Краков

На рубеже XX века Краков вдохновлял всю Польшу свежими художественными и литературными идеями. Город стал колыбелью движения «МолодаяПольша». В кафе собирались художники и местная богема; стремительно набирали популярность кабаре.

Сатирическая открытка: Вавель, перестроенный в стиле ар-нуво, источник: Polona.pl

Вечно молодые

В последние десятилетия XIX столетия небольшой по размеру Краков стал важнейшим центром нового художественного течения, названного «Молодая Польша», перекликавшегося с актуальными тенденциями в европейском искусстве не только своим названием (сравним: «Молодая Германия», «Молодая Скандинавия»). Художники этого течения привнесли в страну множество новых тенденций и модных слов: от декадентства, катастрофизма и символизма до импрессионизма и модернизма.

Движению «Молодая Польша» польская литература обязана поворотом к лиризму. Казимеж Пшерва-Тетмайер и Ян Каспрович создают мощные по силе воздействия стихи, пронизанные отсылками к Ницше, в которых отчетливо прочитывается увлечение Востоком (нирвана!) и глубокая любовь обоих поэтов к Татрам.

В живописи художников «Молодой Польши» смешивались различные направления и тенденции. Так, Яцек Мальчевский и Юзеф Мехоффер работали в русле символизма, а на творчество Леона Яна Вычулковского заметное влияние оказали импрессионисты. Помимо этого в работах представителей движения явственно ощущается восхищение восточной эстетикой: особенно модными в то время стали японские мотивы.

Станислав Выспяньский по праву считается наиболее характерным представителем течения. Человек разносторонних дарований, Выспяньский прославился как художник, поэт и драматург, чьи пьесы, например «Wesele» («Свадьба») и «Wyzwolenie» («Освобождение»), оказали поистине революционное воздействие на польский театр на рубеже XX века.

В тот же период возросло значение прикладного искусства, дизайна интерьеров, ткацкого дела, искусства краснодеревщиков и керамистов, а также графического дизайна. На польских архитекторов сильное влияние оказало ар-деко.

В целом в это время художественная жизнь Польши, возможно, впервые в истории оказалась тесно связана с тем, что происходило в то же самое время в искусстве Вены, Мюнхена и Парижа.

Войцех Вейс, «Демон», 1904, источник: Краковский национальный музей

Богемный Краков

Краков моей молодости был иным. Как будто по волшебству стены начали давать новые ростки. Жизнь лилась из салонов и ризниц, выливалась на улицы, гудела в кафе. Молодежь, прежде почти не заметная в Кракове, гурьбой выходила на улицу, нарядившись в самые лучшие наряды. На левом берегу Вислы появилось совершенно новое явление: богема.

Таким Краков последнего десятилетия XIX века запомнился критику и переводчику Тадеушу Бой-Желенскому. В то время улицы города кишели подозрительными типами в шляпах и плащах. Меланхоличные мыслители часами просиживали в кафе, обсуждая — и критикуя! — социальные и моральные нормы своего времени. Они верили в искусство ради искусства, а больше ни во что. Недуг этого века, получавший все большее распространение, назывался «декадентством», а страдавшие от этого недуга именовались богемой.

Настоящая богема впервые появилась в Кракове в 1898 году, когда Станислав Пшибышевский перебрался сюда из Берлина.

Пшибышевский к тому времени уже успел завоевать поистине легендарную славу автора кощунственных работ вроде написанной на немецком поэмы в прозе «Totenmesse» («Заупокойная месса»). С прибытием «гениального поляка» в Польше узнали о последних, доселе неизвестных философских и эстетических тенденциях, например эзотеризме и сатанизме — ходили слухи, что Пшибышевский и сам сатанист. Вскоре вокруг него сформировался круг последователей, восхищавшихся «Мастером». Члены этого странного «культа» взяли за обыкновение встречаться в кафе «Павлин» («Paon Café») или в квартире на улице Генриха Семирадского, они курили и пили кофе, набрасывали стихотворения на салфетках, обсуждали новые книги и вели споры о душе художника: обнаженной и незащищенной. Атмосферное артистическое кафе «Яма Михалика» («Jama Michalika»), в котором с 1905 года стала выступать кабаре-группа «Зеленый шарик», не пришлось им по вкусу — уж слишком буржуазное.

В первые годы богема и атмосфера декаданса способствовали оживлению творческих сил, но по мере того, как писатели «Молодой Польши» уделяли все больше внимания национальным и социальным проблемам, ведущие критики того времени, например Станислав Бжозовский, начали неодобрительно отзываться о богеме. Наиболее яркое изображение богемы, тех дилемм, с которыми столкнулись ее представители, и в конце концов, ее краха, содержится в романе «Próchno» («Гнилье», 1901) Вацлава Берента.

Кабаре «Зеленый шарик над Краковом», 1908, источник: Polona.pl

Зеленый шарик над Краковом

На литературной сцене Кракова, некогда чрезвычайно серьезной, появилось кабаре «Zielony Balonik» («Зеленый шарик»), первое литературное кабаре в Польше. Его открытие повлекло за собой настоящий бум кабаре по всей стране. Как писал Тадеуш Бой-Желенский, один из авторов сатирических текстов:

Благодаря «Зеленому шарику» в Польше впервые с незапамятных времен раздался дружный смех; поэтому не удивительно, что смех стал распространяться, как эпидемия (…) Культ «Зеленого шарика» охватил страну; повсюду открывались кабаре — в клубах для рабочих и в артистических салонах, в столицах и в глубинке.

Репризы «Зеленого шарика» высмеивали консервативные круги Кракова: мещан и напыщенных богемных модернистов, совершенно оторванных от реальности. «Зеленый шарик» был достаточно элитарным местом: чтобы попасть в него, требовалось заручиться приглашением одного из организаторов. Никакой устоявшейся репертуарной программы не придерживались, важнейшую роль во всем происходящем в «Яме Михалика» играла импровизация. Не существовало и разделения на исполнителей и слушателей: каждый гость мог (или был обязан) сыграть, спеть или прочитать что-нибудь. В сообщество, сложившееся вокруг «Зеленого шарика», входили и художники, так что литературное творчество участников кабаре было неразрывно связано с изобразительным искусством: от затейливо оформленных приглашений на представления и фресок на стенах «Ямы» до сатирического кукольного театра, марионетки которого, изображавшие знаменитостей Кракова, украшали стены кафе.